Читаю Отверженных

[IrmaAG]

По ходу дела делаю заметки на полях. Я в восторге, так что все нижесказанное - принявшие разные формы брызги этого восторга, иногда странные.

много слов

стр. 32 Философия за стаканом вина. Примеряя на себя позиции обоих участников беседы, я не могла согласиться с абсолютным материалистом, но так же и с противопоставляемым ему верующим праведником, ибо не люблю объяснять все волей Божьей. И как моя мораль может быть оправдана при нелюбви к религии? А просто, ведь у двух полемистов человек рдеет в конце концов за одно - за собственное счастье, пусть оно и выражалось у одного в сохранении тела, а у другого в сохранении души. Все равно, в этом разрезе оба варианта выглядят одинаково эгоцентрично. А ведь мотив истинно добрых дел должен быть не в том, чтобы попасть в рай, а чтобы помочь ближнему безвозмездно и без рассчета. Я выкрутилась)

стр.200 Последовательность и логичность в прописывании мыслей и характеров замечательна, как и обилие метких фраз, заставляющих дрогнуть от точности, с какой они обрисовывают явление или ситуацию. Даже манера передавать личность героя не через поступки, а через оценку их автором не раздражает, потому что в данном случае этой оценке доверяешь, и если персонажи получаются яркими и выпуклыми, то какая разница. Внезапные проявления ранящей доброты и честности радуют такого любителя подобных моментов, как я. Также радует, как филигранно описывается степень офигевания при этом окружающих)

стр. 270 Пока самыми напряженными и захватывающими были сцены, связанные с судом над Шанматье. Я как будто и сама прошла с героем через все его логические домыслы и заключения, радовалась препонам судьбы на пути этого спорного поступка и напрягалась, когда они по насмешке все той же судьбы, оказывались преодолимыми. Вот действительно, те, кто верит в предначертанный путь, с чем бы они согласились в данном случае - он поступил так наперекор року или же наоборот, все было предначертано и иначе и быть не могло? А сейчас позволю себе провести аналогию, может, немного странную, ведь сравнивать буду с сериалом девяностых годов о космосе ака Дальний космос Девять. Кстати, сценаристы явно знакомы с Отверженными, в одной из серий были прямые отсылки к тексту, так что может быть сходность этих конфликтов неслучайна. Так вот, в обоих произведениях герою предоставляется тяжелый моральный выбор: "Пойти для блага других на эти укоры совести, которые будут мучить меня одного, на этот дурной поступок, который пятнает лишь мою собственную душу, - да это ведь и есть добродетель, разве нет?" Так вот, капитан Сиско решил, что сможет с этим жить, после этого на его совести убийство, привлечение союзных войск и в итоге выигранная война и спасенные жизни. У Жана Вальжана спасенный простофиля, ощущение собственной непогрешимости, принесшее вместе с тем воскрешение подавленной ранее обиды на общество и разоренный город. Вывод? А какой тут вывод, кому можно решать, что ценнее. Но может быть, у каждого все же есть своя цена, и цена у героя Гюго была просто не так высока. Upd через много месяцев: А что мне особенно нравится в этих главах, за что они у меня вообще самые любимые в любимой книге - это за то, что вера в Бога, разговор с Богом преподносятся с точки зрения Логики, хотя казалось бы, в чем по идее больше чувственного восприятия и доверия своим ощущениям, чем не в этом, а поди ж ты.

стр. 460 На сорока страницах идет описание жизни монастыря, его устав, роль монастырей в жизни общества, принимаемые его членами ограничения и обязанности. Говорится о страданиях на земле во имя блаженства на небе, об отказе от всех земных удовольствий, о добровольном терзании себя почти невыносимыми и сводящими с ума лишениями - отказом еды, от удобной одежды и постели, от внешнего мира, от свободных бесед с людьми, от любых своих мыслей и желаний - все ради искупления грехов всего человечества. И все же меня шокировало не это, а то, что они добровольно не мылись и не чистили зубы. Самое запоминающееся, после чего последующие мысли при чтении примерно такие: "Они отдавали себя целиком Богу..." - "Да, но не мыться...", "Они не имели право даже прикоснуться к их матерями и сестрам!" - "Да, но как это, не чистить зубы!" Быть святым и вонючим - невообразимое сочетание для современного человека. Исходя из этого, пожалуй, есть доля истины в приведенном изречении, что щетка - первая ступень к гибели души. Наверное)

стр. 700 Вот это да! Вот это дал автор жару! Когда читаешь книгу, основные коллизии которой тебе уже известны, которая повествует о превратностях людских судеб в связи с существующей социальной несправедливостью, повествование которой то и дело прерывается поучительными наставлениями, философскими пассажами и историческими справками, так вот, в такой книге вдруг встретить такой драйвовый непредсказуемый экшн! Я уже успела возомнить, что довольно прозрачные средства для придания некой толики интриги повествованию я раскусываю на раз-два, и книгу люблю вообще не за это, как тут такая сцена, каких я и в кино сто лет не видела, не то что читала. Что за Вальжан, что за Жавер! Двое бессмертных, блин! Как я по вам скучала, долой идиота Мариуса, даешь повествование в руки неустрашимой вере и могучему духу, что по своей масштабности с лихвой окупают весь авторский пафос в описании!(Пафос - как возведение в степень, если возводить нуль в квадрат, то и получишь нуль, а если возводить миллиард, то уже не сможешь до конца осознать все величие получившегося). Что за шикарное ненавязчивое чувство юмора у автора. И какую коварную подставу он организовал бедному Мариусу, а задно и мне.Она так обрастала с каждым абзацем все новыми деталями, которые я благополучно по-началу проворонивала, что приходилось отрывать лицо от книги и говорить потолку: "Черт возьми, конечно!" И это-то в 1862 году! Я впечатлена.

стр. 820 Я немного погорячилась, обозвав Мариуса идиотом. Просто трудно вот так взять и принять, что можно год играть в гляделки и быть вполне этим удовлетворенным, не чувствуя даже позыва к попытке что-то сделать для улучшения ситуации. И что хорошего в уклонении от искренности, которая помогла бы помочь в решении проблемы? Немного дико, даже учитывая нравы того времени. Поэтому любовные страдания кажутся немного необоснованными.Они кажутся подходящими под авторскую же фразу: "Остальное известно. Мариус продолжал безумствовать". Да и любовь уже настолько приевшаяся эмоция, рассмотренная со всех возможных ракурсов, а от того переоцененная по отношению к другим чувствам, что на очередную ее модификацию глядишь уже без особого интереса. Правда, от лица Козетты наблюдать было интереснее, так что пусть будет, куда уж без любви-то, слава богу, влюбленных пока встречалось похвально мало)

стр. 900 Я немного погорячилась, обозвав любовь Мариуса и Козетты просто еще одной ее разновидностью. Разум диктует, что это похоже на вздор, но только лишь взор, ничего в себе не несущий, не мог бы быть описан такими прекрасным языком, настолько образным и искренним, что слышишь музыку, льющуюся в лад с пролетающими под взглядом строками. Значит ли это, что на таком уровне писательского мастерства любая мысль, любое слово устремляются прямо в сердце, заставляя беспрекословно с ними согласиться? Это не совсем честный прием, обезоруживание рассудка красотой. И один из многих премилых контрастов - в саду, держась за ручки, воркуют два голубка, а рядом, за оградой, папаша обзывает дочь сукой и на полном серьезе подумывает - грохнуть ее или нет. Однако, до конца каких-то 350 страниц, и столько событий должно отгреметь, а Мариус дальше от баррикады, чем Тенардье от честной работы, что ж его в итоге поторопит?

стр 1100 Итак, восстание. Неожиданно и предсказуемо, грустно и величественно до ужаса. Думаю, что я дожила до того возраста, когда романтизм, как литературный стиль, принимаешь со всеми его особенностями и видишь, для создания какого впечатления служит каждая из них, без того, чтобы цинично усмехнуться над неправдоподобностью и выспернностью. У кого-то читала, что резкие переходы от описания текущих событий к абстрактным размышлениям и экскурсам в историю отвлекают и мешают динамике произведения. Мне так не показалось, автору не нужен долгий разгон, повествование обычно захватывает с первых же строк новой главы. А эти размышления как раз дают передышку. Мне и так приходилось пару раз прерываться из-за слишком стремительного развития действия. Я держалась до конца, выдержала обреченность, напряженное ожидание неминуемого, несправедливость, самопожертвования и даже принятие решения о том, кому жить, а кому умереть. И все же сдалась в самом конце, после наглядной демонстрации того, как вера в правое дело способна повергнуть самый закоренелый скептицизм - я прослезилась. PS Перед Жаном Вальжаном опять дело Шанматье, за что ж судьба его так не любит. PPS Тому, кто назначал шпиона - браво, лучшей кандидатуры было не сыскать)

стр. 1220 Immortale jecur - квинтэссенция мысли, обнаженный нерв. Если бы автор был хоть немного милосерднее к герою, наградив его меньшей честностью по отношению к самому себе, если бы не было такого контраста между глубиной терзаний и кажущейся поверхностностью повода к ним, если бы по ходу чтения была бы показана хоть немного привлекательнее такая гнусная в своей безжалостности вещь - человеческая совесть, то ничего бы не сработало. Ох уж эти противоречия, абсурдные в своей истинности. Невинность в своем распутстве, подкупающая искренняя бескомпромиссность в своей неприглядности, убийство в своем непреложном праве, так вот и разрушающий, разъедающий долг - туда же. Мастерская поразительных сочетаний, а не книга, последний уровень игры "придумай связь", что общего у ворона и конторки?
Ладно, пошли далее. Сначала я не прониклась всей глубиной трагедии, ну подумаешь, был человек в осужден, ну искупил свою вину, и что теперь, от сумы до тюрьмы не зарекаются. Что такого отвратительного в понятии "бывший каторжник"? Значит, что-то есть, и судя по воздействию на слушателя, оно по коннотации сейчас близко к например "бывший насильник-педофил", одним словом, последнее ругательство. И никого не захочет знать, что это была вполне сформировавшаяся пятнадцатилетняя нимфоманка, ты конченная мразь, безо всякого права на оправдание. Это подтверждает и то, что в своих опасениях Жан Вальжан был, к сожалению, прав.
И еще. Заметила замечательную вещь: если возникают вопросы, то автор отвечает на них, иногда тут же, иногда позднее, ответы могут быть не всегда безукоризненными, но по крайней мере приемлемыми и полноценными. Когда я читаю любую книгу и вижу, что что-то не стыкуется, я могу найти объяснение почти всем реальным или кажущимся дырам в сюжете, зависит только от времени на размышление и количества затрачиваемых мозговых усилий. Так вот, здесь не нужно ни времени, ни усилий, при малейшем сомнении отматываешь в памяти события книги немного назад, и понимаешь, что все могло сложиться только так, и никак иначе. Я перевалила за тысячу страниц, и только один момент остался для меня неясен. Если автор и ему даст разъяснение, то я буду окончательно сражена. А еще ни одной лишней подробности, все ружья, даже покрытые плесенью и паутиной стреляют, и как, в самый неожиданный момент! (Это не относится к частым лирическим отступлениям, они, по моим ощущениям, что-то вроде книги в книге, и служат для передачи атмосферы и настроений той эпохи, и язык не поворачивается охарактеризовать их как "лишние подробности"). А еще классный прием - то показывать как на ладони мысли героев, то скрывать их непроницаемым заслоном, чтобы потом, опять его отодвинув, дать читателю почувствовать довольство собой, ведь он растолковал все правильно) PS. Мариусу нельзя никого презирать, это окажется или человек, подаривший ему его убеждения, или человек, подаривший ему жизнь) PPS Переходя от высокого штиля к низкому - дедушка Жильнорман жжет и пепелит: "Госпоже баронессе Понмерси придется самолично отправляться к зеленщице покупать на два су петрушки", "Твоя блестящая заранее заготовленная речь пропала даром, как досадно. Тем лучше, бесись на здоровье","Он называл Мариуса "господином Бароном". Он кричал: "Да здравствует республика!"

стр. 1265 - последняя. Предельный эгоизм, искупаемый предельным самоотречением, это не только о монастыре. Вот до чего доводит слишком ясная мораль, заставляющая человека принижать себя и пренебрегать собой, слишком усердное желание отдать окружающим как можно больше, оставив себе как можно меньше. Это нездорово и делает несчастным не только дарящего, но и одариваемого. Как много мог бы сделать этот человек для окружающего мира, будь он чуть добрее к себе. "Кто осмелится осудить Сизифа и Жана Вальжана, если они скажут «Довольно!»?" Смертным, с их ограниченным пределом познания, не дано уподобиться ангелам, это напрасное разрушение земной оболочки, это почти святотатство, есть пределы, за которые нельзя выходить. И все же, когда кому-то удается это сделать, то это, наравне со скорбью, вызывает смутное восхищение. Но все равно, я зла на Жана Вальжана. Удивительный человек, прошедший через такое количество испытаний, в конце сдался, окончательно превратив свою силу в свою же слабость. Уникальный случай - раздавлен собственной совестью. Оставшийся у меня под конец вопрос, один вопрос - почему он не рассказал Мариусу всю правду про себя, а не только отдельные моменты, был задан, и какой же ответ был на него дан? "Я не хотел, чтобы ты хорошо обо мне думал" Что это за оправдание? Сохранив свою душу пронзительно, кристально чистой, он оставил "своих детей" сиротами, обреченными до конца своих дней чувствовать вину, которую нельзя искупить и за которую нельзя себя простить. Я никогда не упускаю возможности осудить поведение этого влюбленного дуета, но тут я могу найти оправдание их кажущемуся пренебрежительным отношению. У Мариуса было два железных довода против тестя, он знал, как он страшен под кажущейся кроткостью (прижечь себе руку каленым железом, не произведя ни звука, может только отчаянный психопат. Ну, или святой, но число последних так мало, что им можно пренебречь). Плюс обычно человек считает правильным отстаивать свое доброе имя, и если есть возможность оправдать себя, то он ею пользуется. Молчит только в том случае, если никаких смягчающих обстоятельств нет. Это одна из аксиом поведения в обществе. Мариус не виноват, что встретил человека, попирающего всякие условности социума и негласные законы. Вот то, что не был настойчив - да, плохо, но кто ж знал, что так все обернется( Про Козетту и говорить нечего. Если бы она не была равнодушна к странностям, то не ушла бы с незнакомым меценатом из "дома", не согласилась бы лазить по стенке и прятаться в монастыре. Любознательность в ней выкорчевали давно, она прекрасно выучила за эти годы, что если отец не хочет отвечать, то допытываться бесполезно. Она всячески показывала, что любит его, и этого казалось ей достаточно. Кто ж думал...(

Заключение, содержащее раскрытие основных мыслей, возникших после прочтения.

Мысль первая - в целом о романе.
Не буду писать, как он велик, гуманистичен, чему учит и т.д. Лучше Гюго я это не распишу, и он очень доходчиво изложил свою позицию)
Мне посчастливилось (жаль, что такое бывает нечасто) прочитать книгу в нужное время, чтобы целиком ею проникнуться, многие мысли из нее как влитые сели на мои нынешние измышления, что смысл жизни не в стремлении к счастью, а счастье - не в облегчении себе жизни.
Ощущения от романа для меня скорее контрастны, складная уживчивость мрачности и торжественности с некой... деловитостью что-ли. Герои произносят возвышенные речи и ни на миг не забывают о своих земных целях (особенно это бросалось в глаза в главах о восстании, где пафос и безрассудная смелость отлично подчеркивались продуманностью действий, и отсутствием красивой, но не нужной самодеятельности), таким образом, одно уравновешивает другое, достигая в итоге баланса. Также поровну материала для раздумий и просто захватывающего чтения. Я уже писала, что влюблена в меткий, в меру велеречивый, в меру простой слог автора, поэтому читать мне было легко. Планировала осилить книгу за месяц, управилась за двенадцать дней, и теперь у меня похмелье, и все это многословие - попытка с ним справиться)

Мысль вторая - о событиях.
Не обладая достаточной компетентностью, чтобы судить о событиях во Франции того времени, я просто с интересом ознакомилась с точкой зрения автора, имеющей право на существование, бесспорно. Хотя я больше все же за пацифизм и за эволюцию вместо революции, уж очень впечатались в память описания неприглядных явлений последней у Диккенса и А.Н. Толстого. Идеи человеколюбия и залогов всеобщего процветания настолько искренне и яростно поданы, что никакого скептицизма не хватит, чтобы просто от них отмахнуться. Грустный смешок вырывался только тогда, когда попадалось фразы о возлагаемых на XX век надежд о всеобщем мире и процветании.

Мысль третья - о персонажах.
Персонажи прекрасные и неоднозначные, хотя это одно и то же Неоднозначный прием - описания героя множеством и множеством авторских мыслей по поводу, подчас противоречущих друг другу - мне пришелся очень по душе. Похоже на процесс рисования эскиза, где вместо проведения одной четкой линии художник пользуется множество мелких штрихов, придающих полотну объем и выразительность.
Я начала читать книгу после просмотра экранизации 2012 года, тогда у меня было три любимых персонажа - Анжольрас, Эпонина и Жавер, после прочтения их так и осталось три, только Эпонину сместил Жан Вальжан.
В книге девушка вовсе не тот ангел, который был нам продемонстрирован на экране, увы, все реалистично, в болоте не может вырасти роза, если только она не носит имя Жан Вальжан. Ее судьбу можно рассматривать, как иллюстрацию к: "Эта книга от начала до конца есть ни что иное, как путь от зла к добру, от вожделений к совести и т.д." Под воздействием окружающего героизма она уже не была способна на низость, и последний ее благородный поступок зачеркнул полное грязи прошлое. Так что это продуманный и логичный персонаж, но именно из-за этого перестает быть любимым. Снобизм, или еще что, но среди сверхлюдей обыватели блекнут, увы.
Анжольрас нравится больше по старой памяти, ибо и там и здесь вызывает одинаковые эмоции. В такого лидера можно поверить, за таких хочется идти. Спасибо, что автор, щедро осыпая его лестными и возвышенными характеристиками, позиционируя его скорее как чистую идею, чем человека, тем не менее иногда понижал градус, признавая, что он все же немного ограничен, немного жесток, а также подтрунивая над ним устами окружающих (особенно Гаврош отжог)) Так что равновесие соблюдено, красивая картинка ожила. Кстати, о Гавроше, он прекрасный, не знающий страха ни перед чем, всегда делающий только то, что ему нравится, что его позабавит и что он сочтет верным, а поскольку у него доброе сердце, то почти все его дела - на благо других. Он дразнит судьбу, лишившую его так многого, показывая, что жизнелюбие и находчивость она забрать не в силах. Не могла его не отметить.
Два извечных противника Жан Вальжан и Жавер, за что они мне нравятся? Первый - за искренность перед собой, за "меньше говори, больше делай". За то, как раз за разом выбирает свершение добрых поступков, выглядя недалеким в глазах окружающих, и как ему мало ему дела до чужой оценки. За все черты личности, настолько хорошие, что уже не справляясь со своим величием, переходят почти в плохие, за то, что он живой и чувствующий человек, сам себя воспитавший из никого, сомневающийся и делающий раз за разом правильный выбор, который в конце его и губит. Второй - хз. ЖВ - выбор разума, Ж - выбор сердца. За что Мариус полюбил Козетту? За это же и Адж полюбила Жавера. Больше объяснений у меня нет. Абсолютно нелогично заостряющееся внимание при каждом его появлении, крайне неразумное удовольствие от каждой реплики. Наваждение, оставляющее после себя один вопрос - что это было? "Поставить себе долгом суровую ошибку – это не лишено высокого благородства" - и это тоже не только о монастыре . Персонаж, пожалуй, единственный, которого автор наградил практически равным по количеству набором положительных и отрицательных описаний, а также сценами, в которых он попеременно производит то положительное, то отрицательное впечатление. Я даже не поленюсь и посчитаю чередование этих "+" и "-" сцен: сцена представления и арест Фантины - демонстрация злопамятности, бездушия, негибкости - "-"; сцена доклада о преступлении - как можно осуждать за что-либо человека, который так строго судит сам себя? Иметь твердое намерение бросить свое призвание, дело всей жизни за мелкую провинность, какие после этого могут возникать к нему претензии? - "+"; две сцены ареста, одна - точное зеркальное отражение другой. В первой низость, страх, волнение, бескомпромиссность, презрение со стороны Жана Вальжана, во второй великодушие, неустрашимость, спокойствие, конформизм, уважение со стороны Мариуса, то есть "-" и "+"; сцена преследования - издевательская игра в кошки-мышки - "-", сцена попадания в плен - высокомерное достоинство, скорее "+"; заключительная сцена - одновременно показывает и пробуждение человеческой (божественной?)морали и неспособность принять ее и жить по ее законам, а не по выбранным однажды самостоятельно, так что тут как бы от точки зрения зависит, имхо) Нейтральность, созданная из суммы противоположных значений - это интересно)
-Просто мысли. Если бы Вальжан и современный психоаналитик повстречали друг друга, то это было бы весьма плодотворное знакомство, особенно для второго, ибо там очень круто все увязано между собой, и нехилый такой челлендж попытаться как-то это исправить.(Про Жавера и его мортидо вообще молчу) Не помню, писала это или нет (а перечитывать этот массив сверху у меня духу не хватает), но он ассоциируется у меня с обычным человеком, решившим стать выше, чем он есть, но исполнение вышло какое-то кривое, увы. А дело в малом. Идеал такого типа людей - монсеньор Бьенвеню, помимо святости, обладал уважением к себе. У Жана Вальжана это важное чувство постепенно выкорчевывалось в течение всей жизни, а остатки безвозвратно сожжены на арраском суде, который четко дал понять, что что озлобленный каторжник, что добродетельный мэр - разницы ноль, дорога одна - в грязь, откуда когда-то по наивности пытался сбежать и по наивности думал, что ему это удалось. Для него апогеем истории стало именно это событие, потом все, потолок - возиться в земле в глуши монастыря (Такой талант погубили, сцуки) Но и это ему не светило, все так несправедливо, что аж не верится, что это выдумка, а не правда. И еще вера в справедливый мир. Если с тобой вечно случается дерьмо, то ты волей-неволей станешь думать, что это заслуженно, что вот плохой ты человек, и все.
Параллели, явные и притянутые за уши, как вас здесь много. Вот еще одна. Жан Вальжан не доверял себе принятие .важных решений, все перекладывал в руки Бога и следовал его указаниям, что вели его от суда Шанматье до канализации. Его друг злочастный Жавер ощутил на себе влияние божьей воли в один момент - когда всматривался в ревущий поток воды под мостом. Иного объяснения такому усложненному способу расстаться с жизнью, кроме как сдавшись на милость случаю, которому всегда виднее, у меня нет.
Все герои действуют строго в рамках своего характера и литературного типажа, кроме двух, на мой взгляд, а именно Мариуса и Козетты. К ним есть вопросы. Козетта, проведшая первые семь лет жизни в такой жести, что не каждый взрослый вынесет, в постоянном угнетении, страхе и нужде, попавшая потом в отнюдь не ласковое пристанище - монастырь со строжайшим уставом, после этого девочка неминуемо должна была вынести во взрослую жизнь некоторые проблемы с психикой. А что мы видим? Кажется, будто всю жизнь ее растили, как княжну - она милая, ласковая, очаровательно капризная, чуть тщеславная и знающая, как искренне любить и как вести себя с мужчинами. Или в Жане Вальжане скрывался педагогический гений, или автору нужно было показать идеал женщины девятнадцатого века, и он написал его поверх другого персонажа. Козетта мне в принципе по душе, но я в нее не верю. С Мариусом все хуже. Он напоминает современное явление в литературе или кино - обычного парня, с которым читатель или зритель может ассоциировать себя. Он один обыватель среди героев, злодеев, ярых блюстителей своей морали, людей без морали вообще, и это подчеркивается тем, что он один из главных персонажей. Его жизненная позиция легко колеблющаяся и сомнительная, он сам - часто думает, редко действует, может и целый год витать в облаках. Ладно, такой персонаж тоже нужен, но одну вещь ему простить не могу - его желание эффектно самоубиться. Люди шли умирать за то, что во что верили, страстно желая при этом жить; он пришел, потому что разочаровался в любви и хотел уйти из этого жестокого мира. Поступок достойный, мотивация - мрак. Ладно, это дело личное, но как он додумался поставить девушку его мечты, отчаянно им обожаемую и платящую ему взаимностью, перед выбором - или она бросит семью, положение и статус, или он умрет, оставив это на ее совести. Самый мерзкий поступок в книге, и это исходит от положительного в целом персонажа, как так?! Хотя может, это и нормально, раз в конце Жан Вальжан и сам проделала нечто подобное, но я не могу это ни объяснить, ни простить. И о погибших друзьях он вспомнил только разок и мельком Ладно, спишем на незрелость и излишнюю эмоциональность, потом он вроде стал более рассудительным, так что пусть живет.
Многие прочитавшие причисляют к любимым персонажам Фантину, но не я, для меня она нейтральна. Толомьес хорошо ее охарактеризовал: "призрак, принявший образ нимфы", неуловимая, почти бестелесная, познавшая на свою беду грубость жизни, она похожа на мотылька в кулаке, она трагическая жертва обстоятельств.
На мой вкус, у автора даже безнадежные, неизлечимые злодеи вызывают не только чувство гадливости, они интересны. Один Звенигрош - агент под прикрытием - чего стоит или тетка-гренадер - фанатка любовных романов. А уж Тенардье - умный сукин сын, мгновенно приспосабливающийся к изменяющимся обстоятельствам, чтящий свой идол - наживу - постоянным поклонением посредством хватания за любую возможность набить кошелек - так вообще в чем-то даже крут в своей низости.
Остальные персонажи, второстепенные ли, третьестепенные ли, все хорошо прописаны и за каждом стоит образ или история. Единственное, хотелось бы больше друзей Азбуки, до событий на баррикаде их вообще было преступно мало, очень жаль.

Мысль четвертая - V vs J
На самом деле дело странное. Почти на протяжении всего романа показывается противостояние двух людей, олицетворяющих собой двух неумолимых и непримиримых судей - человеческого и божественного, закон и совесть. Две враждующие идеологии, казалось бы, какое напряжение, какая почва для конфликтов, взаимных обвинений и ненависти. А им при этих обстоятельствах до странного пофиг друг на друга. Как относится Вальжан к Жаверу? Сначала тот вызывает некоторую неприязнь из-за ограниченности, некоторое уважение из-за честности, некоторое отвращение из-за жестокости, а потом - только страх быть разоблаченным, вызванный его проницательностью. Что думает Жавер про Вальжана? Каторжник, ату его! Но все равно, на его поимку не затрачивается больше усилий, чем на поиск любого преступника со статусом "опасный". Если Вальжан имел неосторожность оставить след, быть слишком заметным - тогда да, преследование было неизбежно. Сидел тихо - ок, Жавер ждал очередной оплошности, а пока занимался текущими делами. Никакой одержимости, только работа, максимум - досада на увертливость этого типа, и сильное раздражение, когда тот смел обставить его в очередной раз. А что же при личной встрече спустя долгие годы? Безразличие, никаких тебе "Можешь меня убить, но ты так и останешься отбросом и преступником" и "Ты сделал мне много зла, но я прощаю тебя, постарайся не упасть с моста", ничего. Понимание иронии ситуации и признание себя побежденным у одного, смертельная усталость у другого, он в таком состоянии вместе с ним и весь Петушиный час скопом отпустил бы не задумавшись, настолько был эмоционально истощен. Они оба читали в газете о смерти друг друга, и прокомментировали это весьма отстраненно. Личного отношение очень мало. Это необычно - борьба, обусловленная перипетиями сюжета, а не характерами. Ну, или автор не счел нужным разжевывать, а я проморгала.

Мысль пятая - о сверхъестественном.
Над героями Отверженных властвует некий рок, он почти полноценный персонаж повествования. Трудно сформулировать, в чем он выражается, чему он служит, общий для всех. Пока я додумалась до следующего определения, оно не идеальное, оно просто самое последнее. Итак, он находит выражение в том, что если герой обладает Верой, то эта вера со своей стороны делает все возможное, чтобы не допустить обстоятельств своего уничтожения. В дальнейшем слово вера будет употребляться не в своем прямом значении, а как некая сила, взаимодействующая с героем, причем герой может и не осознавать, как именно. Сейчас на примерах поясню, что я имею в виду.
Жан Вальжан, вся его жизнь - несгибаемая вера в то, что он должен быть "честным человеком". Он сам углубил это понятие настолько, что стал понимать под этим почти нечеловеческую святость - как в делах, так и в мыслях. Его вера, довлеющая, могучая и неустрашимая не боялась никаких внешних обстоятельств, только закаляясь от них, в муках приводя к духовному очищению. Раз она неуязвима снаружи, значит единственное, что может ее поколебать, должно идти изнутри. Только одна опасность - бесконечные и ничем не компенсируемые обиды, одна за другой, год за годом, они, как капли, может и смогли бы сточить эту глыбу. Для этого человека моральная безупречность - не врожденная черта, не данность, а тяжелая работа над собой, поэтому стоит ее прекратить - есть риск вернуться к тому, с чего он начинал. Поэтому вера пресекает такую возможность, каждый раз вознаграждая за дела, способствующие ее укреплению, не давая погрузиться в отчаяние и ощущение бессмысленности происходящего. У него отняли молодость - вера дала ему положение в обществе, отняли право жить открыто - вера дала ему любовь, отняли единоличное пользование этой любовью - вера возблагодарила в конце отпущением грехов. Конечно, можно поспорить, что первично - исчезновение веры из-за накопившейся злобы или же появление злобы из-за потери веры. Но под второй вариант мне не подходит, так что буду считать, что его не существует)
Далее, Жавер, вот кто первый натолкнул меня на мысль о всемогуществе веры в его мире. Авторитетность его веры пропорциональна ее силе. Одна она спасает от выстрела из пистолета в упор, выручает из безнадежнейшей ситуации, когда он один против тридцати, она способна на все, только бы остаться непреложной и даже несколько трансцендентной. Она вся собой воплощала торжество закона, его недосягаемость для физической расправы со стороны нарушителей. "Такой святыней огражден король, что, увидав свой умысел, крамола бессильна действовать" (с) УШ. Победа над представителем власти - победа над порядком, а этого не должно быть, это разрушение основ, поэтому вера хранила и оберегала его от таких событий. Ирония ситуации в том, что косвенно погубила его в итоге эта самая физическая неуязвимость, породившая в силу обстоятельств уязвимость моральную. Этого вера не могла предвидеть, дала трещину и прорвалась, и поток несчастий, от которых эта платина так долго уберегала, беспощадно увлек его за собой.
Грустно говорить, но опираясь на вышеизложенное, события на баррикаде могли бы развиться иначе, будь иной вера у их участников. Они верили, что должны сделать все возможное, чтобы положить начало окончательному преображению страны, победе прогрессивной мысли и справедливости, что должны на своем примере показать, как мало значит человеческая жизнь по сравнению с убежденностью в своем правом деле и процветанием державы. У них получилось, увы(
Вот такая теория.

Упд. от 28.06. Не, я все не заткнусь, как же меня вштырило. Семь месяцев прошло, и так и не отпустило до сих пор. Это плохо, потому что книга неактуальна в наши дни и учит плохому, учит по большей части тому, как погрузиться в пучину самопожертвования, а это совсем не модно. Но это выше меня, да.